Работа на госслужбе

Меня часто спрашивают, что конкретно полезного я сделал для России, работая в правительственных структурах в 1997-2002 годах.

Хотя мне за 6 лет работы на российское правительство удалось сделать довольно многое, остановлюсь на нескольких конкретных примерах моих действий, которые, как я убежден, принесли серьезную пользу России. Несмотря на то, что должности, которые я занимал в то время, были вовсе не ключевыми, даже там мне удавалось «пробивать» необходимые решения, которые в итоге принесли стране положительный эффект.

1. Замораживание тарифов естественных монополий после дефолта 1998 года.

В начале сентября 1998 г., когда в стране случился всплеск инфляции, крупнейшие монополисты – РАО ЕЭС, МПС, «Газпром» — начали оказывать давление на правительство с целью добиться автоматической индексации своих тарифов в соответствии с раскручивавшейся инфляционной спиралью. Виктор Черномырдин, занимавший пост и.о. премьера после отставки кабинета Кириенко, активно их в этом поддерживал – в Федеральную энергетическую комиссию, где я в то время работал, приходили указания из аппарата Белого дома «подготовить обоснования убытков естественных монополий» от предыдущего периода сдерживания тарифов в 1997-1998 гг. Готовили почву для взрывного повышения тарифов.

Председатель Федеральной энергетической комиссии (ФЭК) Андрей Задернюк и я, который тогда работал его помощником, сыграли ключевую роль в блокировании этих инициатив. Более того, мы же подготовили проект текста соглашения между естественными монополиями и их регуляторами, закрепившего обязательства не повышать тарифы до конца 1998 года – несмотря на то, что, как можно прочитать по ссылке, тогдашний глава «Газпрома» Рем Вяхирев, глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс, глава МПС Николай Аксененко выступали резко против.

То соглашение о замораживании тарифов сыграло важную роль в торможении инфляции и содействии началу промышленного роста. Позже оно получило развитие в ряде постановлений правительства, тексты которых готовил я и которые позволили сдержать рост тарифов. Тарифы на электроэнергию и газ в 1998-2000 годах росли существенно ниже инфляции, что внесло важный вклад в быстрый выход экономики из кризиса.

Надо сказать, что уже в то время, ровно по этим причинам, у меня стали складываться конфликтные отношения с «Газпромом» и другими монополистами – за решимость сдерживать необоснованный рост расходов и тарифов монополий они меня не особенно любили.

К сожалению, после того как мой бывший руководитель Андрей Задернюк, а вслед за ним и я, покинули Федеральную энергетическую комиссию (Задернюка уволил своим указом Путин в феврале 2001 года, назначив вместо него лоббиста интересов путинских олигархических структур), рост тарифов на электроэнергию и газ стремительно ускорился и начал опережать инфляцию.

2. Законодательные основы работы единой электроэнергетической системы России.

Мне принадлежит концептуальное авторство Федерального закона от 26 марта 2003 г. №35-ФЗ «Об электроэнергетике», впервые установившего правовые основы работы отечественной электроэнергетики в рыночной экономике. В то время как сторонники либеральных реформ и возврата к советской системе управления в электроэнергетике спорили между собой о реформе, никому и в голову не приходило языком законодательных норм описать такие вещи, как правовой статус единой национальной электрической сети, общенациональную систему оперативно-диспетчерского управления в электроэнергетике.

Нигде до принятия этого закона, например, не была зафиксирована обязанность электроэнергетических компаний выполнять команды диспетчеров – надежность функционирования системы держалась «на честном слове». (Из-за этого, например, в 1990-е годы, когда главным инженером РАО ЕЭС был Виктор Кудрявый, ныне активно критикующий идею конкуренции в энергетическом секторе, энергосистема России постоянно работала с частотой электрического тока существенно ниже нормативной, что создавало серьезные угрозы аварий и проблемы для потребителей электроэнергии.)

Все эти нормы изначально предложил включить в закон я – в первом проекте, который был мной написан еще в 2001 году (альтернативные проекты реформаторов касались только вопросов разделения энергокомпаний).

В итоге, российская электроэнергетика получила наконец законодательные основы для своей работы, которых у нее не было с начала 1990-х годов.

3. Концепция реформы «Газпрома».

В 2000 году, еще работая в Федеральной энергетической комиссии, я написал первый проект реформы российской газовой монополии, которая, будучи реализованной, могла бы предотвратить множественные негативные последствия существования «Газпрома» как неэффективного монополиста, создать полноценную конкуренцию в газовой отрасли и не допустить резкого роста цен на газ, с которым россияне столкнулись в последние годы.

В 2002 году, уже будучи замминистром, я написал новую, более продвинутую версию концепции, которая понравилась министру экономики Грефу и премьеру Касьянову – они несколько раз пытались вынести концепцию на утверждение российского правительства. Однако каждый раз против был лично президент Путин, идущий на поводу у своего любимчика – «Газпрома».

Собственно, я ушел из правительства в значительной степени из-за того, что написанная мной концепция реформы «Газпрома» не имела шансов на реализацию из-за жесткой позиции Путина.

До сих пор написанная мной в 2002 году концепция реформирования «Газпрома» остается единственной серьезной попыткой построить на месте неэффективного монстра-монополиста прозрачный конкурентный рынок газа, работающий на основе передовых принципов.

Для понимания: если бы та концепция была реализована, средние цены на газ на конкурентном российском рынке, по нашим расчетам, стабилизировались бы на уровне 60-80 долларов за 1000 кубометров по курсу начала 2000-х. Сейчас они существенно выше 100 долларов за 1000 кубометров и продолжают расти, толкая вверх цены на электричество и коммуналку и находясь на более высоком уровне, чем цены газа для потребителей США! Вот вам цена одной несделанной реформы.

4. Поддержка независимых производителей газа.

Важным направлением моей работы была поддержка независимых от «Газпрома» производителей газа, которым, в отличие от «Газпрома», снижавшего объемы газодобычи, в 1999-2006 годах удалось увеличить объемы добычи газа вдвое, с менее 50 до более 100 миллиардов кубометров в год.

Однако независимые производители газа традиционно сталкивались с проблемами по части доступа к газотранспортной системе «Газпрома», который препятствовал допуску конкурентов в свою трубу. Я и мои коллеги очень много усилий посвятили вопросам обеспечения справедливого и недискриминационного доступа независимых производителей газа к газпромовской трубе. В частности, мне принадлежит авторство постановления правительства России от 3 мая 2001 г. №334 «Об обеспечении недискриминационного доступа к газотранспортным системам», существенно облегчившего независимым производителям газа работу с «Газпромом» по части доступа к его газопроводам.

Уверен, что рост добычи газа независимыми российскими производителями не в последнюю очередь связан с результатами наших усилий.

5. Борьба за повышение эффективности управления государственным имуществом.

Когда я работал заместителем министра энергетики, мне в числе прочих вопросов было поручено управление государственной собственностью. В отличие от моих предшественников, курировавших эту сферу, я сразу начал пытаться навести здесь порядок, добиваясь прозрачности управления госсобственностью и повышения доходов от нее в бюджет страны. Я активно отстаивал идеи прозрачной аукционной приватизации госимущества, в частности, входил в совет директоров «Компании проектной приватизации», которая в 2002 году разместила на Лондонской бирже 5,9% принадлежащих государству акций «Лукойла». Эта сделка принесла в бюджет страны почти 800 млн. долларов и стала первой в истории сделкой по открытому размещению на бирже госпакета акций крупной компании — прежде приватизация шла только по принципу «в одни руки» (параллельно, например, прошла сделка по «Славнефти», 75% которой с огромной скидкой в цене закрытым путем отдали Абрамовичу, против чего я возражал).

Управлять госсобственностью было нелегко – с деталями вы, например, можете ознакомиться здесь. Собственно, эта сфера также стала почвой для многочисленных конфликтов с различными группами интересов, использовавших объекты госсобственности в своих целях.

6. Защита окружающей среды.

В ходе своей работы чиновником, равно как и после ухода с госслужбы, я уделял традиционно большое внимание вопросам экологии – что совершенно нетипично для представителей энергетической сферы, где распространено пренебрежение экологическими проблемами.

В 2002 и 2004-2006 годах я решительно выступал против строительства нефтепроводов непосредственно вблизи берега Байкала, которые продвигали сначала ЮКОС, потом Транснефть. Писал докладные премьеру, министру энергетики, экономическому министру Грефу о недопустимости строительства нефтепроводов в водосборной зоне Байкала. В том числе и по итогам таких записок, и вот этого доклада, который включал в себя крупный экологический раздел, думаю, у руководства страны созрело политическое решение нефтепровод от Байкала отодвинуть — я думаю, здесь сыграли роль как протесты общественности, так и наши внутриаппаратные действия.

В 2004 году я руководил разработкой версии законопроекта о недрах, разрабатывавшейся под эгидой Германа Грефа, жестко выступая за экологизацию недропользовательского законодательства. Многие экологи, думаю, помнят совещания, которые я специально для них организовывал в Минэкономразвития и Центре стратегических разработок — вот Евгений Шварц из WWF Россия, думаю, вспомнит. Коллеги из Greenpeace Россия Игорь Бабанин и Владимир Чупров должны помнить наши дискуссии по поводу доклада Greenpeace «Сокращение потребления природного газа и перспективы электроэнергетики: «атомный» и «парогазовый» сценарии», который я горячо поддерживал (речь в докладе шла о необходимости замещения угля и атомной энергии природным газом).

Я постоянно выступал с публичными протестами против экологически опасных промышленных проектов, против строительства атомных электростанций, против строительства газопровода через заповедное горноалтайское плато Укок, в защиту Киотского протокола, будучи остро критикуемым за это со стороны индустриальных лоббистов.

* * * * *

В целом, убежден, результаты моей работы чиновником оставили свой положительный след. Я никогда не брал взяток, никогда не использовал свое служебное положение в личных целях, всегда боролся за справедливость, за прозрачные конкурентные рынки, за интересы потребителей энергоресурсов — россиян, за благоприятную окружающую среду.

Мне есть чем гордиться по итогам моей профессиональной деятельности на госслужбе. Хочу при этом отметить, что, несмотря на то что на госслужбе я управлял крупными нефтегазовыми предприятиями и денежными потоками, вот уже больше 10 лет после ухода с государственной должности я живу в обычной двухкомнатной квартире в обычном доме в спальном районе Москвы, у меня нет дачи, я продал машину и пользуюсь в основном общественным транспортом — живу как обычный человек и горжусь этим, поскольку мне невозможно ничего предъявить в плане коррупции и наживы на госдолжности, моя репутация на 100% чиста.